15 июня в 12.00- Олег Лейбович, историк, культуролог, социолог- Герой дня-
в прямом интернет-ТВ эфире- Пермский культурный проект. Наследие Олега Чиркунова
аудиоверсия
https://www.facebook.com/oleg.leibovich
http://permnews.livejournal.com/68828.html
Строим город, как Вавилонскую башню
Олег Лейбович: «У культурной болезни – экономические симптомы»
Пермская общественность приступила к «диагностике» наследия губернатора Олега Чиркунова. Первой на очереди оказалась и так пребывавшая на перед¬нем плане все последние годы культурная политика. О культурных болезнях и их экономических проявлениях беседовали мы с известным пермским учёным-культурологом, профессором, доктором исторических наук Олегом Лейбовичем. – Олег Леонидович, отталкиваясь от метафоры о диагнозе, прозвучавшей на дискуссионном клубе «Пермь. Новое время», можно ли сделать вывод, что пермская культура больна?
«Выздоровление в пределы одного губернаторского срока не уложится» / фото Максима Кимерлинга
– Болезнь-то это болезнь, только вопрос, детская ли она либо болезнь пожилого возраста. Мне кажется, что и та, и та. Вот мы все живём в одном городе, и все ищем смысл жизни. Одни находят его в экономическом преуспеянии, другие, напротив, в частной жизни, третьи – в ностальгии по старому, наконец, четвёртые переселились в виртуальное пространство. В результате мы все – как строители Вавилонской башни. Строим, вкладывая разный смысл в одни и те же процессы, а кто-то ещё и разбирает её снизу. Диагностику усложняет, что заболевание протекает неявно. У культурных болезней – экономическая симптоматика. Гуманитарная сфера по виду – всё лучше и лучше, а на поверхности вскакивают экономические фурункулы. На первом плане ведь, заметьте, деньги. Люди говорят о деньгах, ссорятся из-за них. Но деньги, как сказал классик, – не более чем всеобщий эквивалент – то есть тот самый единственный общий язык, который все понимают однозначно.
– Чем же стали массированные инъекции современного искусства, предпринятые в Перми в последние годы?
– Вся дискуссия о культуре в последние годы почему-то сфокусировалась только на нескольких образцах современного изобразительного искусства, почему-то мы не спорим о корпоративной культуре или культуре власти.
Оно и понятно: они меняют примелькавшийся городской пейзаж. Ходит себе человек на работу и домой привычным маршрутом, а тут по дороге втыкают, например, яблоко из кирпичей. Мнения прохожего, между прочим, не спросили. У него вопрос: для чего поставили и кому это выгодно? В более глобальном смысле это разговор о том, почему город послужил площадкой для эксперимента, а следовательно, кому он принадлежит?
Когда всё это содержится в музее, это другой вопрос. Но тут выясняется, что этот музей оборудован на речном вокзале. Молодёжи это никак не касается, а вот у людей старшего возраста новый вопрос: за что у нас отобрали речной вокзал и что за страшные картинки там теперь показывают?
Вместе с тем выросло немало поклонников «новой культурной политики». Ведь помимо «арт-объектов» она принесла в город фестивали.
В городе появилась масса людей, для которых досуг стал ценностью. Это студенты, которым скучно постоянно за партами. И это «белые воротнички» – население офисов. Настоящие пролетарии умственного труда – при высоком уровне образования достаточно однообразный труд и туманные перспективы карьерного роста. А выпускник вуза 2011 года не уступает в базовой компетенции выпускнику 2001-го, зато ему можно положить меньше зарплаты.
«Офисный планктон» нашёл способ самореализации в досуге. Этим людям нравится, что приезжают группы, художники, что много событий, концертов. И вместе с фестивалями они априори принимают и всё остальное, не задумываясь о художественном уровне в каждом конкретном случае.
Кстати, те же красные человечки практически уже стали предметами искусства: поскольку людское отношение наделило их массой сильных – положительных и отрицательных – эмоций, они уже перестали быть «арт-объектами», а стали символом.
Есть, конечно, другие люди. Одни предпочитают книги читать, их меньше. Другие пиво пьют. Но те, кто не замечает красных человечков, потому что, проходя, уткнулся в банку, – для тех их и не существует. На них «культурный проект» никак не воздействует.
– Каковы же рецепты лечения – примирения с антителами, то есть любителей красных человечков с противниками?
– Другого варианта нет, как искать смыслы, понятные всем. Общие темы для консолидации.
– А она возможна?
– Вполне. Есть минимум три темы, на основе которых возможен общий язык. Первая: современные рабочие места для себя и выросших детей. Это вопрос, какую экономику создавать? Прежнего губернатора часто упрекали, что он не притащил в регион новых промышленных производств. Отчасти и правильно делал. Потому что то, что смогли привлечь соседние регионы, это «отвёрточные», сборочные производства. А кто из нынешних выпускников пермских вузов пойдёт работать на конвейер? Дефицит токарей и фрезеровщиков начался даже не вчера.
Однако и успокаивать себя мыслью, будто постиндустриальное общество не за горами, а за ближним поворотом, дни промышленности сочтены, а мы все пойдём в гостиничный сектор, будем только принимать туристов да раскрашивать для них матрёшки, тоже нельзя.
Так что надо не отмахиваться от проблемы, а искать тот самый пресловутый «кластер» – профиль индустриальной зоны, – который обеспечит современный труд и достойный уровень оплаты. Рабочих мест нам по-прежнему требуется много и разных.
Вторая тема: благоустройство. Благоустройство в обширном смысле: не только ЖКХ, дороги, экология и озеленение, но и здравоохранение, и образование, и сфера услуг. В этих секторах также потенциально масса рабочих мест, но и капиталовложения туда необходимы громадные. Там можно обрести и новый смысл: я живу в пусть не самом весёлом городе, не так уж много в нём станет культурных мероприятий, зато в поликлинику можно войти, не боясь отваливающейся от стен штукатурки.
И третья: безопасность. Пожарная и свобода от преступных посягательств. Во всех этих проблемах Пермь далеко не уникальна. Над решением этих задач бьются во всех крупных городах. Возможен ещё один способ консолидации: вокруг наших спортивных команд. Это простые и всем ясные символы. Это не значит, что можно сбросить Теодора Курентзиса с корабля пермской современности и всё положить на Миодрага Божовича. Но не во¬круг заводов же, как встарь, объединяться. Вообще-то можно и вокруг них, но сначала надо их по-настоящему запустить, а не хоронить заживо.
– А ещё есть средства?
– Просвещение. У наших вузов, конечно, те же проблемы, что и по всей России. Но в сравнении с соседними крупными городами у нас ещё приличное высшее образование.
– В которое бывший губернатор также внедрял массу инноваций. Как быть с проектами в сфере образования?
– Шаги предпринимались, в общем, в правильном направлении. Это реализация была топорной. Проблема была в том, что делались они без поддержки, без предварительного обсуждения. Столичным экспертам, прибывавшим на пермские форумы, конечно, нравилось, что в городе где-то рядом с Сибирью предпринимаются шаги в их духе, и их оценка, конечно, заранее была одобрительной. Потому что в Москве ничего подобного нет, а сами они в наших проектах не участвовали. Местная же экспертиза отсутствовала, да мнение здешних и не интересовало никого; решения принимались в кабинетах.
Взять те же «губернаторские» выплаты обладателям научных степеней. Вузовское сообщество их приняло, однако вопросы остались. Почему кандидату физико-математических наук они присуждаются начиная с одного возраста, кандидату филологических – с другого? А в чём между ними разница? Вот и реакция на такой подход была в лучшем случае смешанной, в худшем – раздражённой.
Международные исследовательские группы, судя по составу, хороши для продвижения естественных и технических наук. В гуманитарных и социальных науках ни одной группы не возникло и, по неофициальным сигналам, вроде как и не надо было.
– Так выздоровеем, Олег Леонидович?!
– Выздоровление будет длительным. В пределы одного губернаторского срока не уложимся, путь будет значительно дольше... Но это реально.
Игорь КАРНАУХОВ
Пермская общественность приступила к «диагностике» наследия губернатора Олега Чиркунова. Первой на очереди оказалась и так пребывавшая на перед¬нем плане все последние годы культурная политика. О культурных болезнях и их экономических проявлениях беседовали мы с известным пермским учёным-культурологом, профессором, доктором исторических наук Олегом Лейбовичем. – Олег Леонидович, отталкиваясь от метафоры о диагнозе, прозвучавшей на дискуссионном клубе «Пермь. Новое время», можно ли сделать вывод, что пермская культура больна?
«Выздоровление в пределы одного губернаторского срока не уложится» / фото Максима Кимерлинга
– Болезнь-то это болезнь, только вопрос, детская ли она либо болезнь пожилого возраста. Мне кажется, что и та, и та. Вот мы все живём в одном городе, и все ищем смысл жизни. Одни находят его в экономическом преуспеянии, другие, напротив, в частной жизни, третьи – в ностальгии по старому, наконец, четвёртые переселились в виртуальное пространство. В результате мы все – как строители Вавилонской башни. Строим, вкладывая разный смысл в одни и те же процессы, а кто-то ещё и разбирает её снизу. Диагностику усложняет, что заболевание протекает неявно. У культурных болезней – экономическая симптоматика. Гуманитарная сфера по виду – всё лучше и лучше, а на поверхности вскакивают экономические фурункулы. На первом плане ведь, заметьте, деньги. Люди говорят о деньгах, ссорятся из-за них. Но деньги, как сказал классик, – не более чем всеобщий эквивалент – то есть тот самый единственный общий язык, который все понимают однозначно.
– Чем же стали массированные инъекции современного искусства, предпринятые в Перми в последние годы?
– Вся дискуссия о культуре в последние годы почему-то сфокусировалась только на нескольких образцах современного изобразительного искусства, почему-то мы не спорим о корпоративной культуре или культуре власти.
Оно и понятно: они меняют примелькавшийся городской пейзаж. Ходит себе человек на работу и домой привычным маршрутом, а тут по дороге втыкают, например, яблоко из кирпичей. Мнения прохожего, между прочим, не спросили. У него вопрос: для чего поставили и кому это выгодно? В более глобальном смысле это разговор о том, почему город послужил площадкой для эксперимента, а следовательно, кому он принадлежит?
Когда всё это содержится в музее, это другой вопрос. Но тут выясняется, что этот музей оборудован на речном вокзале. Молодёжи это никак не касается, а вот у людей старшего возраста новый вопрос: за что у нас отобрали речной вокзал и что за страшные картинки там теперь показывают?
Вместе с тем выросло немало поклонников «новой культурной политики». Ведь помимо «арт-объектов» она принесла в город фестивали.
В городе появилась масса людей, для которых досуг стал ценностью. Это студенты, которым скучно постоянно за партами. И это «белые воротнички» – население офисов. Настоящие пролетарии умственного труда – при высоком уровне образования достаточно однообразный труд и туманные перспективы карьерного роста. А выпускник вуза 2011 года не уступает в базовой компетенции выпускнику 2001-го, зато ему можно положить меньше зарплаты.
«Офисный планктон» нашёл способ самореализации в досуге. Этим людям нравится, что приезжают группы, художники, что много событий, концертов. И вместе с фестивалями они априори принимают и всё остальное, не задумываясь о художественном уровне в каждом конкретном случае.
Кстати, те же красные человечки практически уже стали предметами искусства: поскольку людское отношение наделило их массой сильных – положительных и отрицательных – эмоций, они уже перестали быть «арт-объектами», а стали символом.
Есть, конечно, другие люди. Одни предпочитают книги читать, их меньше. Другие пиво пьют. Но те, кто не замечает красных человечков, потому что, проходя, уткнулся в банку, – для тех их и не существует. На них «культурный проект» никак не воздействует.
– Каковы же рецепты лечения – примирения с антителами, то есть любителей красных человечков с противниками?
– Другого варианта нет, как искать смыслы, понятные всем. Общие темы для консолидации.
– А она возможна?
– Вполне. Есть минимум три темы, на основе которых возможен общий язык. Первая: современные рабочие места для себя и выросших детей. Это вопрос, какую экономику создавать? Прежнего губернатора часто упрекали, что он не притащил в регион новых промышленных производств. Отчасти и правильно делал. Потому что то, что смогли привлечь соседние регионы, это «отвёрточные», сборочные производства. А кто из нынешних выпускников пермских вузов пойдёт работать на конвейер? Дефицит токарей и фрезеровщиков начался даже не вчера.
Однако и успокаивать себя мыслью, будто постиндустриальное общество не за горами, а за ближним поворотом, дни промышленности сочтены, а мы все пойдём в гостиничный сектор, будем только принимать туристов да раскрашивать для них матрёшки, тоже нельзя.
Так что надо не отмахиваться от проблемы, а искать тот самый пресловутый «кластер» – профиль индустриальной зоны, – который обеспечит современный труд и достойный уровень оплаты. Рабочих мест нам по-прежнему требуется много и разных.
Вторая тема: благоустройство. Благоустройство в обширном смысле: не только ЖКХ, дороги, экология и озеленение, но и здравоохранение, и образование, и сфера услуг. В этих секторах также потенциально масса рабочих мест, но и капиталовложения туда необходимы громадные. Там можно обрести и новый смысл: я живу в пусть не самом весёлом городе, не так уж много в нём станет культурных мероприятий, зато в поликлинику можно войти, не боясь отваливающейся от стен штукатурки.
И третья: безопасность. Пожарная и свобода от преступных посягательств. Во всех этих проблемах Пермь далеко не уникальна. Над решением этих задач бьются во всех крупных городах. Возможен ещё один способ консолидации: вокруг наших спортивных команд. Это простые и всем ясные символы. Это не значит, что можно сбросить Теодора Курентзиса с корабля пермской современности и всё положить на Миодрага Божовича. Но не во¬круг заводов же, как встарь, объединяться. Вообще-то можно и вокруг них, но сначала надо их по-настоящему запустить, а не хоронить заживо.
– А ещё есть средства?
– Просвещение. У наших вузов, конечно, те же проблемы, что и по всей России. Но в сравнении с соседними крупными городами у нас ещё приличное высшее образование.
– В которое бывший губернатор также внедрял массу инноваций. Как быть с проектами в сфере образования?
– Шаги предпринимались, в общем, в правильном направлении. Это реализация была топорной. Проблема была в том, что делались они без поддержки, без предварительного обсуждения. Столичным экспертам, прибывавшим на пермские форумы, конечно, нравилось, что в городе где-то рядом с Сибирью предпринимаются шаги в их духе, и их оценка, конечно, заранее была одобрительной. Потому что в Москве ничего подобного нет, а сами они в наших проектах не участвовали. Местная же экспертиза отсутствовала, да мнение здешних и не интересовало никого; решения принимались в кабинетах.
Взять те же «губернаторские» выплаты обладателям научных степеней. Вузовское сообщество их приняло, однако вопросы остались. Почему кандидату физико-математических наук они присуждаются начиная с одного возраста, кандидату филологических – с другого? А в чём между ними разница? Вот и реакция на такой подход была в лучшем случае смешанной, в худшем – раздражённой.
Международные исследовательские группы, судя по составу, хороши для продвижения естественных и технических наук. В гуманитарных и социальных науках ни одной группы не возникло и, по неофициальным сигналам, вроде как и не надо было.
– Так выздоровеем, Олег Леонидович?!
– Выздоровление будет длительным. В пределы одного губернаторского срока не уложимся, путь будет значительно дольше... Но это реально.
Игорь КАРНАУХОВ
Leybovich, Shushkova, 12_2011
Первые 30 страниц книги Олега Чиркунова "Государство и конкуренция"
http://www.liberal.ru/upload/files/Chirkunov_001-030.pdf
Комментариев нет:
Отправить комментарий